Когда в очередной раз Дара пришла в себя, она не стала кричать, рыдать и биться в истерике. Она не хотела больше оказываться в этом сонном состоянии. Слова Гера о том, что она в розыске, всплыли в сознании. Значит, нужно уходить. Оставаться здесь небезопасно. Воспоминания о камере, следователе и полной обреченности были еще так свежи. Нет, она не хотела больше в тюрьму, она любит свободу. Тогда нужно прекратить истерики, иначе ее так и будут держать на успокоительном.

Дара поменяла свое поведение, и вскоре доктор убедился, что пациентке не нужно больше колоть снотворное. Постепенно пристальный контроль сменился обычным заботливым отношением, и Дара стала планировать побег.

После обеда медсестра сказала, что ее в холле ждет посетитель. Дара удивилась, но пошла вниз. Там она увидела Шандора. На его лице промелькнуло беспокойство, правда, потом он стал таким, как всегда, с циничной улыбкой на губах.

— Здравствуй. Неплохо выглядишь, — Шандор шагнул к Даре, продолжая рассматривать ее. Он знал, что врет. Дара выглядела плохо. Хотя ее красота не померкла, но нездоровая бледность и темные тени под глазами говорили о ее плохом состоянии.

— Зачем ты пришел?

— Я искал тебя. Я знаю, что тебя поймали за воровство. Знаешь, я пытался помочь, но не успел. У тебя есть спаситель получше.

— Что тебе надо? — Дара отступила от Шанора. Она знала, что его визит ничего хорошего не принесет.

— Я знаю, почему ты здесь, — он не стал щадить ее, наоборот, произнес это четко и громко. — Ты потеряла ребенка Полонского. Насколько я понимаю, после этого он выкинул тебя из своей жизни. А ты надеялась, залетев от него, привязать его к себе? Глупенькая.

— Я не хочу с тобой больше разговаривать, — развернувшись, она пошла к лестнице. Шандор перехватил ее руку.

— Не спеши. Я за тобой приехал. Что ты собираешься делать? Полонскому ты не нужна, тебя ищут, ты в розыске. Отцу ты после всего этого тоже не нужна. Слухи о твоем залете уже достигли ушей Розы, — Шандор цинично улыбнулся. — Теперь у тебя только я. Поехали. Или ты будешь стоять и ждать, когда за тобой приедет полиция?

— Мне не нужна твоя помощь. Я сама уйду отсюда.

— В чем? В этом? — Шандор окинул девушку взглядом. На Даре был надет халат поверх ночной рубашки, а на ногах тапочки. Это, видно, ей купили из оставленных денег Полонского. Где ее одежда она не знала. — Если ты сейчас не пойдешь со мной, я позвоню в полицию и скажу, где тебя искать. Так что ты решила?

Смотря в глаз Шандора, Дара понимала, что он не погнушается и таким. Позвонить в полицию и выдать ее — это в стиле Шандора. И что ей делать? На дворе осень, холодно, весь день шел дождь. Куда она пойдет в тапочках и халате? В такой одежде ее быстро схватят, и тогда тюрьма…

— Я поеду с тобой.

Снова циничная улыбка появилась на губах Шандора. Он взял Дару за руку и повел к выходу из больницы.

Медсестра на ресепшне была занята телефонным разговором, а охранник, видно, получивший взятку, отвернулся, когда они проходили мимо него.

На улице их ждало несколько машин. Шандор открыл перед ней дверь, и Дара села в машину. Рядом с ней сел Шандор. Он по-хозяйски обнял ее за плечи. Дара попыталась подергаться и сбросить его руку, но она была еще слаба, и боль внизу живота напомнил о произошедшем. Дара отвернулась к окну и смахнула с глаз слезинку. Опять в ее жизни все пришло к тупику, из которого она не знала выхода.

Ехали они долго. Она, согревшись в тепле салона, задремала. Потом была остановка, Шандор принес еды. Достав баночку питьевого йогурта и булочку, он дал ей это. Она не стала отказываться. Ей были нужны силы, она хотела скорее поправиться, восстановить свой организм после произошедшего и решить, как жить дальше. Еда также подействовала на нее усыпляюще. Всю дорогу Дара проспала на плече Шандора.

Поздно ночью они приехали к его дому. Шандор помог выйти из машины сонной Даре и довел ее до комнаты. Закрыв за ней дверь на ключ, он улыбнулся. Золотой ключик теперь у него в кармане. То, чего он так долго хотел, он получил. Правда, еще не до конца, но Дара его. Он даст ей время восстановиться, а потом не будет щадить. Слишком долго он ее хочет. Да и отыгрываться на дочке барона очень приятно. Теперь он сможет с вызовом смотреть в глаза Чечару — его дочь станет его подстилкой, и это узнают все цыгане.

После утомительного шопинга, Лера с Галочкой расположились в кафе. Около Леры стояли многочисленные сумки, пакеты, коробки. Галочка завистливо бросала взгляды на все это богатство и потом смотрела на свою скромную сумочку — правда от модного кутюрье, но всего лишь одну. Лера же, неограниченная в средствах, скупала все, что только видела.

— Дорогая, вижу, твои отношения с Гером улучшились? — с искренностью в голосе спросила Галочка. Хотя так хотела услышать отрицательный вариант ответа. И она его услышала.

Полчаса Лера, не замолкая, изливала подруге всю свою боль и печаль. Галочка старательно применяла весь свой актерский талант, чтобы изобразить искреннее сочувствие. Но в душе она ликовала. Ведь после неудачной попытки поссорить Леру с Полонским, Галочка впала в депрессию. Ее план сорвался, и, видя Леру, не отказывающую себе в шопинге, она понимала, что Полонский ее не бросил. Теперь из рассказа Леры она поняла почему: он решил, что цыганка во всем виновата. Что она развела Леру на побег. Хотя логично, что Полонский так подумал. Он явно не идеализирует умственные способности Леры. Хорошо, что Герман не знал, что она тоже была в этом замешена. Галочка поежилась, понимая, что чудом избежала его гнева.

Утомленная Лерочкиным нытьем о том, что Гер стал холоден к ней, Галочка строила план, как их поссорить. Она понимала, что Полонский терпит Леру и, одаривая ее деньгами, просто откупается от нее. Она стала ему неинтересна. Неужели Гер запал на цыганку? Хотя чему удивляться? Девчонка, как ни больно это признавать, красива и молода. А она и Лера уже не юны, их красота держится лишь на тщательном уходе и современной медицине.

— Галочка, что мне делать? — губы Леры расползлись в некрасивой улыбке и затряслись. — Он разлюбил меня… я это чувствую. Он меня бросит, и как мне тогда жить? — она поднесла платок к глазам, стирая слезы.

— Не реви, — грозно рявкнула Галочка и задумалась. — Я знаю, что тебе нужно, — она знала единственный, но стопроцентный способ привязать к себе мужчину. — Ребенок.

— Чей ребенок? — Лера захлопала длинными ресницами.

— Твой и Гера.

— Но я не беременная, — искренне удивилась Лера.

— Лерочка, думай. Думай, — еще раз повторила Галочка, видя полное отсутствие мыслей на лице подруги. — Скажешь, что беременна, он женится на тебе и тогда он твой навсегда. А ребенка сделаешь потом.

— От кого?

— Да какая разница? Главное, чтобы Гер был уверен, что это его ребенок. — Галочка знала, что такой обман мужчины не прощают, и, толкая на это Леру, она рассчитывала, что та проколется. И тогда разрыв с Гером обеспечен.

— Я не хочу ребенка. Он испортит фигуру… и вообще это так ужасно, я стану толстой и некрасивой.

— Ты дура? — у Галочки уже не хватало терпения на свою подругу. — Он женится на тебе. У тебя будут деньги, много денег. Ляжешь потом в Швейцарскую клинику, они там за деньги чудеса творят. Выйдешь юной красоткой.

План Галочки стал доходить до сознания Леры. И как она раньше об этом не подумала? Хотя чему удивляться? У нее столько забот, когда ей думать об этом?

ГЛАВА 23

Жизнь продолжалась, и Гер это понимал. Чувство, что у него была жизнь "до" и "после", он старательно игнорировал. Но его не покидало это стойкое ощущение, что его жизнь разделилась на две части: прошлое, где была она, и нынешнее, где ее нет. Гер не хотел это признавать, но вечерами, оставаясь в одиночестве, он вспоминал ее. Хотел ли он все исправить? Наверное. Он и сам не знал — зачем? И что он хотел исправить? То, что изначально их встреча была неправильна, а он так увлекся своими проблемами, что видел в ней лишь очередную дешевку, ломающую комедию. Только Дара не была дешевкой, хотя кем она была? Ее ложь в их близость, эти документы, сворованные ею, и понимание, что она все делает ради того, кого любит. А любит она Шандора. Он видел их любовь, тот поцелуй. Он до сих пор причинял ему боль. Тогда о чем он жалеет? О том, смогла бы она его полюбить, если бы они встретились при других обстоятельствах, и она не любила бы другого? Все это фантазии, а есть реальность. Он причинял ей боль, не видя ее, а когда увидел — понял, что она любит другого. И теперь она причиняла ему боль, не физическую, а ту, которая сильнее стократ — боль в душе.